Часть 1. УТРО
Чёрный, не мигающий зрачок "глушителя", накрученного на ствол "Макарова", безразлично упёрся в одутловатое лицо несколько полного мужчины, стоявшего у распахнутой двери новенького, чёрного 520-го "БМВ".
Широко раскрытые глаза, наполненные ужасом и абсолютным непониманием происходящего, почему-то смотрели не в лицо человека державшего оружие, а в небольшую, чётную точку "глушителя" откуда в любой момент мог вылететь маленький, смертоносный кусочек горячего металла.
Секунды, превратившиеся в вечность и включившие тишину на полную мощность, уже не могли остановить мягкое движение указательного пальца уверенно смещавшего изгиб спускового курка к роковой отметке.
Почти не слышный щелчок промасленного металла, высвободил пружину, которая чёрной змеёй начала медленно распрямляться, в боевом броске увлекая за собой боёк пистолета как тонкое, смертоносное жало.
Сине-зелёная вспышка капсуля, на одно мгновение выхватила из темноты внутреннего пространства патрона маленькую щепотку мелкого, коричневатого пороха лежавшего небольшой горкой и самого основания Пули.
Крайние крупинки пороха, вначале весело вспыхнув далее с тонким шипением, начали увлекать своих братьев, озаряя всё внутреннее пространство, как тысячи солнц летнего, безоблачного неба.
Пуля не слышала всех этих долгих пертурбаций подготовки к выстрелу. И только огромной силы толчок, вырвавший её из мертвых объятий патрона, пробудил её к полному пониманию всего происходящего.
Канал ствола оказался для неё несколько тесным. А, три его винтовые нарезки, жестко впившись в её бока и сделав всего пол оборота, вытолкнули Пулю в пропахшую пороховой гарью "душилку" "глушителя".
Пролетев всего каких-то 2-3 сантиметра, и не успев как следует рассмотреть происходящее, Пуля даже не почувствовала как без каких либо усилий разорвала тонкую оболочку чьего-то глаза и опять очутилась в полной темноте какого-то теплого месива. Сотни тысяч каких-то маленьких, плотных шариков, встречавшихся на её пути, как-то забавно лопались и тихо шипели от прикосновения к её разгорячённому телу.
Однако сильный удар о какую-то твёрдую и рифленую поверхность, немного смявший оголовок Пули, заставил её очнуться, от кажущейся ей лёгкости этого путешествия.
Немного отпрянув и чуть-чуть подавшись назад и собрав всю свою силу, Пуля ударила ещё раз, только немного ниже того места, где на твёрдой, рифлёной поверхности уже остался след от её первой попытки.
От новой силы удара рифлёная поверхность немного прогнулась, а затем, треснув тремя небольшими, ломаными лучиками, поддалась и выпустила Пулю наружу через образовавшийся пролом, посылая ей в вдогонку целую россыпь тёмно-красных шариков.
Пролетев ещё с добрый десяток метров, Пуля, в конец, выбившись из сил, тяжело дыша, на излёте, упала в мокрую от утренней росы траву, лежавшей не далеко от черного автомобиля аккуратно стриженой лужайки.
Будучи ещё горячей, Пуля с жадностью подхватывала близь лежащую влагу, превращая её в пар, тонкой струйкой поднимавшийся в утреннее, голубое небо.
Лёжа в траве, Пуля не понимала, что не увидела, пожалуй, самого главного произошедшего за эти мгновенья.
Она не видела, да и не могла видеть, как толстый мужчина, с одутловатым лицом как-то тихо вскрикнул. А затем, забросив руки за голову, он, отброшенный каким-то сильным ударом, опёрся о дверцу автомобиля, и на мгновение, замерев, медленно осунулся, сев прямо на асфальт, неестественно раздвинув ноги и уронив голову на правое плечё.
Пуля, лёжа в траве, так же не могла видеть, как тот второй, нажавший на курок, молча спрятал пистолет в боковой карман кожаной куртки, сплюнув на лежавшего, повернулся и медленно зашагал по асфальтовой дорожке к повороту за угол высокой изгороди дома.
Чуть позже, Пуля не видела, а только слышала, вначале истошный крик какой-то женщины, а затем её же дикие причитания: "Витя! Витенька!..."
И сразу же за этим топот ног и взволнованный мужской голос:
- Е… твою мать! На хрена он меня послал за этими долбанными ключами!... Вера Ивановна! Быстро в дом!
Женщина начала что-то невнятное причитать. Но, тот же мужской голос заорал:
- Быстроооо! Сейчас нас тут всех положут!"
Через какое-то время, на фоне стихающего женского плача и причитаний, Пуля снова услышала взволнованный мужской голос и что-то похожее на звук шипения радиостанции:
- Седьмой! Седьмой! Мать твою! Серёга! Давай быстрей к нам! Петровича завалили!
Радиостанция, что-то невнятно просвистев, вызвала ещё одну реплику взволнованного мужского голоса:
- Да какой там, в жадницу отчёт! Доложи на верх, поднимай всех и давай сюда… Да, да и Ментов тоже! Какая скорая! Ты чё?...
Судя по аккуратно подстриженной траве лужайки, где лежала Пуля, и отсутствию праздно шатающихся с утра пенсионеров и дворников, скорее всего данный район был загородным обиталищем местного элитного сословия. В не меньшей степени, это же предположение подтверждало отсутствие живого обсуждения случившегося со стороны высыпавших на улицу соседей пострадавшего.
Их просто не было. С одной стороны, возможно, это было первым признаком их полного безразличия к случившемуся. Или вполне возможно, что их просто не было дома. Парламент, банки, офисы, Кабинет Министров или еще чего. Дела, сами понимаете.
В образовавшейся тишине уже начали, было петь птички, а неугомонные муравьи разыскивать на земле свою, очередную порцию снеди, таща её в своё незатейливое жилище. Как вдруг из-за поворота, за которым скрылся мужчина в кожаной куртке, послышался шум приближающихся машин, скрип тормозов, хлопанье закрывающихся дверец. И на общем фоне неразборчивого галдежа мужских голосов, Пуля более или менее отчётливо могла разобрать только отдельные возгласы, чьей - то нецензурной брани.
Не прошло и пяти минут как все голоса как-то одновременно смолкли, уступив своё место мерно нарастающему урчанию мотора "газика", судя по всему явно "хромающего" на первые два цилиндра.
Шум голосов снова возобновился, но стал каким-то более упорядоченным и более похожим на вопросы-ответы профессорско-преподавательского состава в общении со студентами первокурсниками.
Пуле было слышно, как щёлкает затвор фотоаппарата, а писклявый голос кинолога настойчиво требовал от не выспавшейся собаки взять след.
Как вдруг, в зеленоватом обрамлении кусочка голубого неба, из всего того, что могла видеть Пуля, возникло худоватое лицо милицейского сержанта, в милицейской фуражке натянутой на вспотевший лоб и летней, светло-синей, как и утренней небо, форменной рубашке.
- Товарищ полковник! Вот она! – практически заорал худорлявый сержант, расплываясь в какой-то дурацкой улыбке – Вот она! Я её нашёл!
"Боже! Какое внимание к моей персоне!" – подумала Пуля, когда ещё одно лицо, тоже в милицейской форме, но только с фотоаппаратом, принялось не только фотографировать Пулю, положив рядом с ней зачем-то линейку, но и измерять длинной, желтой рулеткой расстояние от Пули до лежавшего у автомобиля, в луже крови неподвижного мужчины.
Но на этом, знаки особого внимания к нашей героине в этот день, пожалуй, и закончились.
Ещё кто-то, но уже в штацком, взяв Пулю за обожженные бока хирургическим пинцетом, ловко поднял её, и поместив во внутрь полиэтиленового пакетика с защёлкой, спрятал всё это в своём небольшом и несколько пошарканном портфеле.
Прикрепив к пакетику какую-то бумажную бирку на короткой нитке и написав на нём что-то фломастером, мужчина в штацком положил пакетик с нашей Пулей в небольшой сейф, стоявший рябом с его письменным столом.
С учётом этого Пуля, сквозь матовую поверхность пакета, так и не смогла рассмотреть ни лица мужчины, ни самого помещения, куда её принесли в портфеле.
Немного привыкнув к темноте, Пуля увидела, что рядом с ней в таких же полиэтиленовых пакетиках и пакетах, лежат какие-то странные вещи – такие же пули, ножи, кастеты. А в самом углу, внутреннего пространства сейфа, упёршись ручкой в самый потолок, стоял прислонённым не менее странный, окровавленный молоток.
От этого тихого созерцания внутреннего пространства сейфа Пулю отвлекло ей незнакомое ёрзанье ключа в замочной скважине металлической двери, а затем сильный, яркий свет неожиданно ударивший в проём распахнутой двери.
Чьи-то пальцы резко подхватили пакет, в котором лежала Пуля и уже через мгновенье она лежала на чьей-то большой, мозолистой ладони.
Яркий свет ламп, висевших у потолка, слепил и не давал Пуле рассмотреть лицо взявшего её человека, но форменный китель и три большие звезды на погонах, расположенных пирамидкой, как-то сами собой отобразились в сознании Пули.
Человек, слегка покачав Пулю на шершавой своей ладони, как фокусник, свободной рукой, из кармана кителя, извлёк точно такую же пулю. И зажав её между большим и указательными пальцами как-то ехидно усмехнулся и прошипел:
- Во блин! Не перепутать бы на фиг!
Пуля в принципе не понимала – где она, кого с кем не надо бы перепутать, да и вообще что с ней все эти люди хотят сделать. Но когда, с тем же ловким движением она оказалась в кармане кителя этого человека, то последний вопрос, для Пули стал довольно не безразличен.
Новая порция света ударила в глаза, когда та же шершавая ладонь достала Пулю из кармана. Но это было другое помещение. Здесь не было столов, стульев, и все стены до потолка были отделаны кафельной плиткой.
"Ну что?! Поехали, дура!?" – произнёс тот же голос человека в кителе и погонах с тремя большими звёздами пирамидкой.
Пуля, соскочив с шершавой ладони и пролетев не более полуметра, ударилась о какую-то мокрую, фаянсовую поверхность. Но наклон этой, фаянсовой поверхности не давал Пуле возможности задержаться. Она съехала вниз и неожиданно очутилась в маленьком объеме, заполненном водой. Не успела Пуля попытаться хоть что-то рассмотреть через прозрачный объём воды, как вода стала наполняться какой-то тёплой, противно пахнущей желтизной. А последовавший за этим мощный поток воды с силой бросил Пулю дальше, по каким-то тёмным и обросших приторной слизью, канализационным трубам.
Поток воды уносил Пулю всё дальше и дальше. Бросая её по каким-то поворотам, решёткам и вентилям.
Но вот сила воды иссякла и Пуля, прокатившись по инерции ещё какое-то расстояние медленно соскользнула в какое-то углубление в трубе и остановилась.
Небольшая глубина дала Пуле возможность рассмотреть не только поверхность журчавшего выше потока воды, но и то место, где она очутилась.
На затянутом плесенью дне, Пуля, рядом с собой увидела очертания точно таких же, как и она пуль, только различных по своему размеру или уже приржавевших и от времени затянутых илом.
Часть 3. Утро несколько иного дня
- Встать! Суд идёт! Слушается дело Кораблёва Александра Борисовича 1987 года рождения о умышленном убийстве Виктора Петровича Евнухова 1964 года рождения….
Александр слушал эти слова уже не внимательно, даже не вникая в их суть.
Это уже "вилы"…
Если они уже и мой пистолет приплели, с моими отпечатками, то блин тут не отмазаться…
Какая сука пулю подкинула…
Да блин это всё…
Судья ещё долго зачитывала обвинительный приговор, перечисляя факты дактилоскопии и заключение баллистического анализа. Но в зале только один человек слушал это с ещё меньшим вниманием. Он тихо сидел на последнем ряду, возле самого окошка, справа. Ехидные маленькие глазки тупо смотрели на авансцену, и только его шершавые ладони, да форменный, милицейский китель с тремя большими звёздами пирамидкой что-то нам напоминал из его далёкого прошлого.
Пуля. Небольшое эссе в картинках и монологах
Проза 29 марта 2008
12:49:01
Автор: nmv
